• Павленко Н.и. Страсти У Трона. История Дворцовых Переворотов
• Павленко Страсти У Трона История Дворцовых Переворотов

Краткий исторический обзор дворцовых переворотов. Страсти у трона». Реферат * по истории. ЭПОХА 'ДВОРЦОВЫХ ПЕРЕВОРОТОВ ' 1. Страсти у трона.

Актуальность Эпоха дворцовых переворотов является одной из самых интересных страниц истории Российского государства. Борьба сильных личностей, закулисные интриги, высокие и низменные страсти — всё можно найти здесь.

Не случайно, именно события XVIII. Стали источником вдохновения для авторов повестей и романов, материалом для множества кинолент. Человеческие характеры, обострённые до предела борьбой за власть, всегда будут волновать читателя, зрителя, исследователя.

Долгое время в отечественной исторической науке преобладал марксистский подход. Основной (а подчас — единственной) движущей силой развития общества признавалась деятельность народных масс.

В настоящее время с новой остротой встал вопрос о роли личности в истории. Соглашаясь с важностью объективных закономерностей, исследователи всё большее внимание уделяют субъективному фактору.

Они пытаются не столько «изложить факты», сколько «с возможной точностью нарисоватьисторико-психологический портрет» отдельной личности, характеризующий целую эпоху. Широкие возможности для изучения истории через разработку биографий ярких личностей даёт эпоха дворцовых переворотов. Совсем недавно Россия переживала период политической нестабильности.

Отказываясь от вульгарной модернизации, нельзя не заметить ряда общих черт, характерных как для событий XVIII в., так и для недалёкого прошлого: слабая личность во главе государства, бескомпромиссная борьба партий, раскол и непонимание между политической элитой и обществом. События августа 1991 г. И осени 1993 г. Могут по праву считаться попытками государственного переворота, причём в обоих случаях особая роль принадлежала элитным военным подразделениям, а центром действия стала столица.

Впрочем, нельзя не отметить и ряда отличий, связанных, прежде всего, с иной формой правления, иным политическим режимом. Общество, безразличное к чехарде в эшелонах высшей бюрократии, чутко реагировало при попытке радикальных изменений в реальной государственной политике. Перевороты начала 1990-х вышли за пределы дворцовых; важнейшую, если не решающую, роль в них сыграло общественное движение.

Эпоха дворцовых переворотов XVIII в., в которых, как в зеркале, отразились события недавнего прошлого, стала одним из самых интересных исторических периодов для эпохи рубежа XX-XXI вв. Таким образом, в свете современных тенденций развития отечественной исторической науки и параллелей с событиями новейшей историей России, проблема дворцовых переворотов XVIII. Представляется необычайно актуальной. Общие понятия В начале работы перед нами встаёт проблема определений.

Существуют различные взгляды на сущность понятий «дворцовый переворот», «эпоха дворцовых переворотов». Термин «дворцовый переворот» в связи с русской историей XVIII. Впервые использовал С.М.

Ключевский уже выделял целую «эпоху дворцовых переворотов». Впрочем, в дореволюционной историографии термин не получил окончательного утверждения.

Платонов пользовался понятиями «дворцовый» и «государственный» переворот как синонимами. Понятие «дворцовый переворот» отсутствует в основных словарях и справочниках. Обычно авторы ограничиваются определениями терминов «переворот», «государственный переворот».

Интересное определение предлагает словарь Брокгауза и Ефрона. «Государственный переворот- захват правительственной власти, учиненный насильственно посредством заговора или открытого вооруженного восстания. Переворота является или перемена формы и порядка управления, или свержение представителя верховной власти и передача власти другому лицу.

Примером первого рода Г. Переворота может служить переворот 18 брюмера (9 ноября 1799), произведенный Наполеоном I, и 2 декабря 1851 Наполеоном III (coup d'etat).

И тот, и другой переворот повлекли за собою замену республиканского образа правления единоличным; как на пример второго рода Г. Переворота, можно указать на восшествия на престол имп. Елизаветы и Екатерины II, происшедшие после насильственного устранения предшественников: императоров Ивана Антоновича и Петра III.» «Примеры второго рода государственного переворота» как раз и получили в историографической традиции наименование «дворцовых».

Следует заметить, что в данном случае об открытом вооружённом восстании можно говорить лишь с рядом оговорок. Открытое восстание здесь является следствием заговора, причём оно имеет довольно ограниченные масштабы (в противоположном случае мы имеем дело с революцией или бунтом).

Таким образом, дворцовый переворот- захват правительственной власти, учиненный насильственно посредством заговора с целью свержения представителя верховной власти и передачи власти другому лицу. Данное определение тем более удобно, что позволяет включить в состав дворцовых переворотов не только события, связанные со свержением формальных глав государства, но и представителей высшей государственной элиты (А.Д. Меншиков, Э.И. Следует подчеркнуть, что понятие «дворцовый» является условным и, в соответствии с определением, может использоваться для описания политических пертурбаций в государствах с немонархической формой правления. Не менее сложно определить хронологические рамки и содержание понятия «эпоха дворцовых переворотов». В соответствии с классической историографией «эпоха дворцовых переворотов — период 1725—1762, когда в Российской империи смена власти происходила главным образом путём дворцовых переворотов, совершавшихся дворянскими группировками при содействии гвардейских полков.

Меншиков возвёл на престол Екатерину I; в 1727- Долгоруковы добились от Петра II ссылки Меншикова; в 1740- гвардия свергла Э.И. Бирона; в 1741 Елизавета Петровна свергла малолетнего императора Ивана VI Антоновича, в 1762- Екатерина II свергла своего мужа Петра III.» Таким образом, налицо 5 дворцовых переворотов в период от смерти Петра I до воцарения Екатерины II.

Современные исследователи, однако, предлагают внести коррективы в хронологию эпохи дворцовых переворотов. Очень сильна позиция историков, предлагающих включить сюда переворот 1801 г. Действительно, по своим признакам свержение Павла I можно считать классическим дворцовым переворотом.

Более чем вероятно, что В.О. Ключевский отказался от него в связи с политической ситуацией конца XIX в., когда государство тщательно оберегало тайну смерти «русского Гамлета».

Не следует забывать и о неудавшихся дворцовых переворотах: «затейка» временщиков по созданию кондиций, заговор В.Я. Особую проблему представляет восстание декабристов.

В советской историографии, под влиянием работы В.И. Ленина о трёх этапах русского революционного движения, восстание декабристов всегда рассматривалось в отрыве от дворцовых переворотов. Однако «мятеж реформаторов» имел ряд признаков, сближающих его с заговорами XVIII в.: 14 декабря «гвардейская масса снова активно вмешалась в политическую жизнь страны, пытаясь диктовать самодержавию свою волю». Поэтому некоторыми современными исследователями восстание декабристов рассматривается как последний дворцовый переворот. Необходимо заметить также, что дворцовые перевороты происходили в России не только в XVIII. Достаточно вспомнить о борьбе боярских партий в начале царствования Ивана IV Грозного, убийство Лжедмитрия I или стрелецкие бунты конца XVII.

Дворцовые перевороты (в рамках данного нами определения) продолжались и в XX в.: арест и казнь Л.П. Берия, отставка Н.С. В данной работе мы ограничимся рассмотрением дворцовых переворотов в период со смерти Петра I (1725) до гибели Павла I (1801), т.е. “эпохой дворцовых переворотов” в хронологических рамках, признаваемых большинством современных исследователей.

Цели и задачи. Структура работы. Целью данной работы является выяснение причин и механизма дворцовых переворотов.

Для достижения данной цели нами поставлен ряд задач: определение основных понятий и хронологических рамок исследования, выяснение политических и социальных предпосылок дворцовых переворотов, определение их движущих сил, сопоставление методов проведения переворотов, описание их результатов. Целью и задачами работы определяется её структура. Работа состоит из Введения с обзором источников и историографии вопроса, двух глав и Заключения. Первая глава построена по проблемному принципу и базируется на сравнительно-историческом методе. Вторая глава иллюстрирует положения первой через описание конкретного дворцового переворота: событий, связанных со свержением Брауншвейгской фамилии и воцарением Елизаветы Петровны. В Заключении представлены выводы в соответствии с целью и задачами работы.

Источники и историография Несмотря на то, что цели и задачи данной работы связаны, прежде всего, с поиском закономерностей, основное внимание в ней уделено источникам. Предпочтение отдавалось источнику даже в тех случаях, когда аналогичную информацию можно было изложить, пользуясь исторической литературой. Прежде всего, это материалы мемуарного и эпистолярного характера. Замечательной с точки зрения подборки источников такого рода является сборник «Дворцовые перевороты в России 1725—1825», первое издание которого вышло под названием «Со шпагой и факелом: Дворцовые перевороты в России 1725—1825». Особый интерес в данной хрестоматии представляют извлечения из записок Г.

Фон Бассевича, К.Г. Манштейна и Б.К. Миниха, а также дипломатическая переписка французского посланника при русском дворе И. Де Ла-Шетарди. Сборник «Россия глазами иностранцев» интересен, прежде всего, сочинением «История и анекдоты революции в России» К. Источники, иллюстрирующие взаимоотношения Петра Великого и его сына, царевича Алексея, цитируются по книге Н.Я.

Эйдельмана «Из потаённой истории России XVIII-XIX вв.». Поэтому, хотя данная работа вовсе не является подборкой источников, в списке библиографии она помещена в этот раздел. Вспомогательную роль в исследовании играют мемуары Е.Р.

Дашковой «Записки княгини». В работе использованы также источники документального характера: «Устав о престолонаследии» (1722) и «Табель о рангах» (1722). Они цитируются по специализированным хрестоматиям. Историография используется в работе в той степени, в какой из неё можно почерпнуть необходимые факты. Оценки событиям автор работы в основном пытается дать самостоятельно.

Дореволюционная историография представлена в работе ссылками на труды С.М. Соловьёва, В.О. Ключевского, С.Ф. В отношении современной исторической литературы приоритет отдан работам Е.В.

Следует отметить, что автор позволила себе многочисленные ссылки на книгу популярного характера «Женщины на российском престоле» только в силу авторитета Е.В. Анисимова как одного из самых крупных современных исследователей «эпохи дворцовых переворотов». Точка зрения другого современного исследователя, Н.И. Павленко, представлена цитатами из статей его цикла о российских монархах XVIII в., публикуемом журналом «Родина», а также учебника для вузов.

Особенный интерес представила статья И.В. Волковой и И.В. Курукина «Феномен дворцовых переворотов в политической истории России XVII-XX вв.»; авторы попытались выделить основные черты, единые для всех дворцовых переворотов, что является одной из задач данной работы.

Для иллюстрации некоторых выводов, выходящих за пределы избранного хронологического периода, автор позволила себе ссылки на работы М.В. Нечкиной, Я.А. Гордина, а также на учебник для вузов Н. При определении основных терминов использованы «Советский энциклопедический словарь» и «Краткий словарь Брокгауза и Ефрона». Причины и механизм дворцовых переворотов §1. Политические причины переворотов Как было показано выше, дворцовые перевороты происходили на протяжении всей истории Российского государства, но именно XVIII. Стал эпохой дворцовых переворотов.

Следовательно, в XVIII. Сложилась такая ситуация, при которой дворцовые перевороты стали наиболее простым, а подчас единственным способом разрешения противоречий внутри правящих кругов. Причины складывания этих условий логично было бы искать в деятельности и государственных преобразованиях Петра Великого, непосредственно предшествовавших эпохе дворцовых переворотов. Пётр I Великий умер 28 января 1725 г., не оставив законных преемников. Он был слишком последовательным и трезво мыслящим правителем, чтобы не сознавать перед смертью, на что он обрекает Россию. В агонии император, пытаясь составить завещание, «взял перо, написал несколько слов, но их нельзя было разобрать». «Он сам заметил, что пишет неясно, и потому закричал, чтобы позвали к нему принцессу Анну, которой хотел диктовать.

За ней бегут; она спешит идти, но когда является к постели, он лишился уже языка и сознания, которые более к нему не возвращались». В такой ситуации возведение на престол любого государя может быть расценено как переворот.

Приближённые «ждали только минуты, когда монарх испустит дух, чтобы приступить к делу». Пётр сознавал возможность династического кризиса задолго до своей смерти. Государь был женат дважды: на Евдокии Лопухиной (1692—1689) и Марте Скавронской, впоследствии Екатерине I Алексеевне (1712—1725). От обоих браков он имел детей мужского пола: Алексея Петровича и Петра Петровича. Однако отец пережил обоих сыновей. Наибольшие права на престол имел Алексей Петрович, будучи рождён в браке с представительницей русской аристократической фамилии.

Однако «законный наследник Петра не разделял его политических взглядов, не принимал его реформ». Вокруг Алексея стала группироваться консервативная политическая оппозиция. После неудачной попытки бегства за границу, Алексей Петрович отрёкся от престола. Ему был вынесен смертный приговор, который, в соответствии с официальной версией, не успели привести в исполнение, и царевич умер своей смертью. Так в 1718 г. Ушёл из жизни один из возможных наследников престола. Сложно предположить, что могло бы случиться, останься Алексей Петрович в живых.

Вероятнее всего, он занял бы российский престол по воли отца, либо против неё и дальнейшие события, связанные с династическим кризисом, были бы предотвращены. Однако неизвестно, продолжилась бы в таком случае европеизация страны, либо консервативные элементы одержали бы верх. За три года до гибели царевича у Екатерины Алексеевны родился сын Пётр. Хотя ребёнок появился, когда его родители уже состояли в браке, отпрыск лифляндской «портомои», неразведённой жены шведского солдата-трубача, имел меньше прав на престол, чем его сводный брат. Государь обожал второго сына, называл его в письмах «Шишечкой» и, казалось, в 1718 г. Проблема престолонаследия была решена.

Но ребёнок умер в возрасте трёх лет. Мужская линия Романовых ещё не пресеклась. Одногодком Петра Петровича был сын царевича Алексея Пётр Алексеевич.

Но Пётр I не мог допустить восшествия на престол сына замученного им царевича и решился на радикальный шаг. 5 февраля 1822 г. Император издал «Устав о наследии престола». Государь не скрывал главной причины появления «устава»: позиция наследника, царевича Алексея, угрожала существованию Российского государства. В дальнейшем подобное не должно повториться. Корнем зла, согласно документу, является традиционный способ передачи власти: от отца к старшему сыну. Далее по тексту следуют ссылки на Священное писание и на факты русской истории, доказывающие возможность и целесообразность наследования тем сыном, «которому похотят (родители-Н.Х.) отдать».

Жена Исаака «исходатайствовала» наследство состарившегося мужа младшему сыну. Иван III Великий сначала назначил наследником внука Дмитрия, а затем сына Василия.

Логика движения валютных пар скачать бесплатно торрент. Книга очень хорошая — отличная помощь в коучинге, где я обучаюсь по волновому анализу. Основные стабильные валютные пары.

Император указывал на то, что предложенная мера — не первый, а очередной этап подобных мер. Он ссылался на указ о единонаследии, по которому недвижимое имение наследуется по завещанию одним наследником без раздробления. Владелец может завещать всю свою недвижимость одному из сыновей, кому захочет, наделяя всех остальных детей движимым имением. Содержательная часть документа представлена в нескольких заключительных строках: «Всегда в воле правительствующего государя, кому оной хочет, тому и определит наследство». Необходимо отметить довольно сильную аргументационную базу, которая апеллирует к традиционным авторитетам: религии и истории. С другой стороны, наличие аргументации, сопровождающей распоряжение самодержавного государя, говорит о революционности «устава».

Обществу приходилось доказывать необходимость предложенных мер, следовательно, неприкрытое принуждение представлялось недостаточно эффективным. Таким образом, традиционный порядок престолонаследия «от отца к старшему сыну» заменялся новым порядком «от отца к его избраннику». Интересно, что подобный порядок наследования применялся в другой классической стране дворцовых переворотов — Византии. В тексте документа чётко прослеживается подмена тезисов. Аргументы говорят о том, что наследником может быть пусть не старший, но прямой потомок. Окончательная же формулировка такова, что преемником может стать любой избранник императора. Мероприятие, последовавшее за изданием «Устава» было ещё более оригинальным: «присяга будущему неизвестному наследнику».

Очевидно, что документ составлялся с оглядкой на Екатерину Алексеевну. Ещё одним доказательством желания императора сделать преемницей вторую жену была коронация Екатерины Алексеевны в 1724 г. Феофан Прокопович впоследствии вспоминал о «словах императора, сказанных у английского купца накануне коронования императрицы, которыми его величество, открывая своё сердце перед своими друзьями и верными слугами, подтвердил, что возвёл на престол достойную свою супругу только для того, чтоб после его смерти она могла встать во главе государства». «Естественно было ожидать, что Пётр при жизни воспользуется им же установленным правом царствующего государя назначить по своему выбору наследника», однако этого не случилось.

Причина этого столь же субъективна, сколь и банальна: измена императрицы с братом бывшей фаворитки государя Виллимом Монсом. Таким образом, после смерти Петра I Великого традиционный порядок наследования по прямой мужской линии вступил в противоречие с принципами, заявленными «Уставом о престолонаследии» 1722 г.

В результате сложился династический кризис, разрешённый путём первого дворцового переворота. Тем же противоречием будут вызваны и остальные дворцовые перевороты. С одной стороны, преимущественные права на престол всегда будет иметь старший и наиболее близкий к основной ветви представитель династии. С другой стороны, этот представитель никогда не будет единственным легитимным претендентом на престол, а в случае его свержения узурпатор станет императором, не вступая в непреодолимые противоречия с государственным законодательством. Не случайно, поэтому, эпоха дворцовых переворотов заканчивается с убийством Павла I, государя, который ввёл новый закон о престолонаследии (1797).

«Акт, внесший смуту в умы, во многом предопределил династические кризисы, лихорадившие Россию в XVIII столетии». Социальные причины переворотов Реформы Петра Великого создали не только политические, но и социальные условия для дворцовых переворотов. Структура Российского общества в первой четверти XVIII. Изменилась радикально. «Петровская эпоха уничтожилапонятие «вольный человек»». Лица, не находящиеся в той или иной мере на государственной службе, оказывались вне закона.

Всё крестьянство после переписи 1718—1724 гг. Было обложено подушной податью, сформирована категория государственных крестьян, которые вместо повинностей в пользу помещика несли дополнительные повинности в пользу государства. Была ликвидирована категория холопов. Средством прикрепления крестьян к земле стало введение паспортной системы. Городские ремесленники по указу 1722 г. Объединялись в подконтрольные государству цехи.

Свободное купечество разорялось не в силах выдерживать конкуренцию с государственными монополистами. Вследствие ликвидации института патриархата и частичной секуляризации церковь стала частью государства, а священники — особым родом чиновников. Особенно за время реформ пострадали высшие социальные слои. Прежде всего, они потеряли монополию на замещение центральных государственных должностей. Во главе страны теперь стояли «птенцы гнезда петрова», обязанные статусом не происхождению, а личностным умениям и воле самодержца.

Для того, чтобы удержаться у власти, представителям социальных верхов приходилось овладевать знаниями. Если для представителей служилого дворянства образование давало возможность быстрого роста по социальной лестнице, то для отпрысков боярских аристократических семейств оно стало тягостной повинностью. Был издан указ, запрещавший таким недорослям жениться. Прогрессивность этих изменений несомненна: во власть пришли активные и способные люди. Во многом, благодаря этим людям России удалось так быстро интегрироваться в Европу.

С другой стороны, подрывались устои традиционного общества. Авантюристам из всех слоёв был наглядно продемонстрирован путь во власть. Изменяя социально-правовой статус целых групп населения, вмешиваясь в частную жизнь подданных, монархия превращалась в деспотию, полностью зависевшую от произвола императора. По уже упоминавшемуся указу о единонаследии 1714 г. Ликвидировалась разница между сословиями бояр и дворян, между юридическим статусом вотчины и поместья. Боярское сословие прекратило своё существование.

Целью указа было создание источника пополнения бюрократии сравнительно квалифицированными кадрами: дворянскими отпрысками, не получавшими недвижимого имущества. В результате было ликвидировано традиционное противостояние боярской олигархии и дворянского служилого сословия.

Государство не могло больше использовать эти противоречия, оно столкнулось с консолидированным привилегированным сословием, с которым следовало считаться. Этим сословием стало дворянство. Конечно, в рамках нового сословия быстро выделился верхний слой, который можно условно назвать дворянской аристократией. Часть её составили выходцы из бывшего боярства. Однако они представляли только одну из партий новой социально-политической элиты, причём после разгрома семейств Долгоруких и Голицыных она практически прекратила своё существование.

Тенденция подавления боярской оппозиции брала своё начало в опричнине Ивана IV Грозного. В год вступления на престол Петра и Ивана Алексеевичей было наконец отменено местничество, порядок занятия должностей «по отечеству», т.е.

В соответствии с происхождением. Завершающий этап приходится на 1722 г., когда здание российского «регулярного государства» было увенчано изданием «Табели о рангах». Каждый чиновник, обязан был начинать службу с низшего ранга, четырнадцатого. Каждый чиновник теоретически мог дослужиться до высшего ранга, первого. Начальный ранг и служебное производство юридически не зависели от происхождения и сословия: «Сыновьям российскаго государства князей, графов, баронов, знатнейшаго дворянства, такожде служителей знатнейшаго ранга., никому какова ранга не позволяем, пока они нам и отечеству никаких услуг не покажут, и за оныя характера не получат».

Ранги дополнительно подразделялись на воинские (сухопутные, гвардейские, артиллерийские, морские), статские и придворные. С получением определённого ранга чиновники получали потомственное дворянство: «Когда кто получит вышеписанной чин, оной суть дворянин, и его дети».

Дворянство стало открытым сословием, вступление в которое обеспечивалось государственной службой. В результате реформ Петра Великого дворянство стало единственным политически — активным сословием. Дворцовые перевороты и предшествовавшие им заговоры подготавливались и осуществлялись дворянами. Представители других сословий не играли не только решающей, но даже сколько-нибудь значительной роли в политической жизни. Дворяне составляли партии, дворяне плели интриги, дворяне были офицерами гвардейских полков и составляли большую часть самих гвардейцев. Основные противоречия в дворянской среде проходили по водоразделу поместное дворянство — дворянская аристократия.

Первые видели источник благосостояния и социального роста в сильной абсолютистской власти императора. Вторые тяготели к установлению ограниченной монархии олигархического толка.

Особенно ярко эти противоречия проявились в событиях 1730 г., связанных с «кондициями» Анны Иоанновны. Таким образом, в царствование Петра Великого структура российского общества подверглась серьёзнейшим переменам. Все сословия оказались на службе государства, преимущества отдавались не происхождению, а личным качествам.

Особенно пострадали высшие слои общества. Отмена обязательной службы, начиная с низшего ранга, стала лейтмотивом их требований в XVIII. При этом, в результате реформ они были консолидированы в единую сословную группу: дворянство, которое стало серьёзной силой, способной требовать уступок от государства. Политическую нестабильность усиливало культурное отчуждение между политически активной европеизированной элитой и пассивными широкими слоями населения, оставшимися в рамках традиционного общества.

Основной движущей силой дворцовых переворотов XVIII. Стала гвардия. Первые гвардейские полки, Преображенский и Семёновский, были преобразованы из потешных полков юного царевича Петра. Свою эффективность гвардия продемонстрировала уже в сражении под Нарвой (1700), оказав упорное сопротивление шведским войскам, в то время как остальная русская армия в беспорядке бежала.

Гвардия стала ядром новой армии, источником комплектования офицерского состава. Большинство в гвардейских полках составляли дворяне, те самые, которые теперь обязаны были начинать службу с низших военных чинов.

Гвардии поручались и невоенные задачи, для которых требовались квалифицированные исполнители. «Гвардейцы проводили первую перепись, отправлялись с ответственными поручениями за границу, собирали подати, назначались ревизорами и следователями, и порой простой сержант или офицер были облечены большими полномочиями, чем губернатор или фельдмаршал». Меншиков, кн. Долгорукие, В.Н. Татищев, М.М. Голицын, Б.К.

Миних, братья Разумовские и Шуваловы служили в гвардейских полках, или командовали ими. Гвардия стала особой внесословной корпорацией, которую характеризовали «редкое единство, дисциплинированность и преувеличенное представление о своей роли в придворной жизни». Гвардейцы квартировали в столице, а, следовательно, являлись той силой, которая могла быть оперативно задействована в рамках дворцового переворота. Они были не просто игрушкой в руках партий, они сами стремились реализовать свои корпоративные интересы. Служа при дворе, гвардейцы находились в курсе всех событий в правительственных кругах, пиетет по отношению к власти был им чужд. Таким образом, в царствование Петра Великого были созданы элитные военизированные части, всегда находившиеся в непосредственной близости от центра политических событий. Дворцовые перевороты обычно становились следствием противоречий внутри правительственного лагеря.

Павленко Н.и. Страсти У Трона. История Дворцовых Переворотов

«Во главе всего управления с 1711 г. Стоит Сенат». Первоначально временное учреждение, замещавшее императора во внутренних делах на время военных походов, он к 1718 г. Фактически становится правительством России. Здесь заседают президенты коллегий, Сенат становится постоянным «высшим административным органам государства». Опасаясь найти в Сенате сильную оппозицию, в 1722 г. Пётр I ликвидирует его законодательные функции, вводит в число членов Сената своих назначенцев, ставит во главе учреждения генерал-прокурора с широкими полномочиями, осуществляет дополнительный контроль через обер-прокуроров и фискалов.

Несмотря на все эти ограничения, Сенат стремился играть самостоятельную роль. «В момент смерти Петра (Великого-Н.Х.) В. Голицын гласно желал воцарить внука его, Петра, а опеку над ним вручить Сенату с повышением его полномочий». Когда же во время прений по вопросу о завершении строительства Ладожского канала, сенаторы организованно выступили против Меншикова, Сенат был низведён до степени коллегии. Вместо него 8 февраля 1726 г. Был создан Верховный Тайный Совет, который впоследствии несколько раз менял название, но не внутреннее содержание.

Верховный Тайный Совет стал компактным органом управления страной. Ни один указ императрицы не мог не пройти через руки «верховников». «Этим учреждением хотели успокоить оскорблённые чувства старой знати, устраняемой от верховного правления неродовитыми выскочками», поэтому его в состав был введён представитель высшей аристократии князь Д.М. Верховный Тайный Совет стал ареной скрытой борьбы партий и отдельных личностей, который был в состоянии не только исполнять волю самодержца, но и противостоять ей.

Таким образом, дворянская олигархия получила структурное оформление в виде немногочисленного по составу государственного органа с широчайшими полномочиями. К концу первой четверти XVIII. В России сформировались политически активное консолидированное сословие- дворянство, элитные столичные военизированные части – гвардия, и раздираемая противоречиями политическая олигархия. Все эти факторы стали соответственно социальной базой, движущими силами и организационной составляющей дворцовых переворотов.

Механизм переворотов Дворцовые перевороты XVIII. Имели значительное количество сходных черт, что позволяет говорить об определённом механизме их проведения. Непременным условием дворцового переворота была политическая нестабильность. Переворот 1725 г., возведший на престол Екатерину I был спровоцирован смертью Петра Великого. «Затейка верховников» в 1730 г. Оказалась возможной только в условиях глубокого династического кризиса, пресечения мужской линии рода Романовых. Контрпереворот Анны Иоанновны был подготовлен внутрисословной борьбой мелкого дворянства и аристократии.

Свержение Э.И. Миниха, а впоследствии и Брауншвейгской фамилии обуславливалось малолетством государя и неопределённостью в вопросе регентства. Падение Петра III и Павла I оказалось возможным вследствие их слишком резкой и непоследовательной политики. Заговорщики, пытавшиеся произвести переворот в период социальной и политической стабильности, с завидной регулярностью терпели неудачи: вспомнить хотя бы В.Я.

«Когда отсутствует или бездействует закон, политический вопрос решается господствующей силой». Необходимо только, чтобы «политический вопрос» имел место.

Во главе дворцового переворота всегда оказывалась та или иная политическая группировка. Придворные партии существовали всегда, однако, обострение конфликта между ними и их жёсткое противопоставление друг другу являлись обыкновенно явными признаками приближающегося переворота. «птенцы гнезда петрова» возводят на престол жену государя, победив, таким образом, аристократическую оппозицию. Чрезвычайное усиление А.Д. Меншикова при Екатерине I знаменует начало периода временщиков. Партия Голицыных-Долгоруких берёт реванш, сместив «полудержавного властелина» в 1727 г. При вступлении на трон Анны Иоанновны «верховники», выдвинув кондиции, вступили в противоборство с остальной дворянской массой, которую возглавили С.А.

Салтыков и А. В борьбе против И. Бирона в 1741 г. Победила партия А.И. Национально-ориентированные партии Елизаветы и Екатерины II в 1741 и в 1762 гг. Свергли правителей, ассоциировавшихся с русофобской политикой.

Парадокс в том, что, в отличие от Петра III, в жилах его жены не было ни капли русской крови. Заговор партии П.А. Палена в 1801 г., объективно выражавшей протест общества против непоследовательности государственной политики закончился цареубийством.

Борьба придворных партий отражала противоречия внутри политически активной общественности. Среди них, во-первых, можно отметить борьбу аристократических партий против группировок неродовитых дворян (перевороты 1725, 1727, 1730 гг.).

Во-вторых, мы обнаруживаем противоборство национальных партий и группировок, которые, согласно общественному мнению, проводили антинациональную политику (перевороты 1740, 1741, 1762 гг.). Наконец, можно выделить борьбу дворянских партий за свои привилегии, наиболее ярко проявившуюся в перевороте 1801 г. Style='display:block' data-ad-client='ca-pub-524663' data-ad-slot=' data-ad-format='auto' Дворцовому перевороту всякий раз предшествовал подготовительный, заговорщический этап. Пётр Великий был ещё жив, когда «послалик старшим офицерам обоих полков и всяким другим лицам, содействие которых было необходимо, приказание явиться без шума к её императорскому величеству».

Заговор «старорусской партии» против А.Д. Меншикова мог быть составлен только в период его затяжной и опасной болезни, когда «сам Данилычне рассчитывал выкарабкаться». Голицын и В.Л. Долгорукий в глубокой тайне составили «кондиции», а по приезде Анны Иоанновны «начались сборища гвардейцев», «сотни помещиков-дворян собирались в домах князей Трубецкого, Барятинского и Черкасского». Заговор 1740 г. Был столь очевиден, что за считанные часы до переворота Э.И. Бирон спросил обедавшего у него Б.К.

Миниха, «не предпринимал ли он во время походов каких-нибудь важных дел ночью», чем «привёл фельдмаршала почти в замешательство». Почти та же ситуация повторилась в 1741 г., когда «Правительница вздумала объясниться с противоборницею наедине» по поводу подготовлявшегося последней заговора. Низложение Петра III в 1762 г. Было чётко спланировано, причём подготовка велась как в гвардии, так и при дворе, большое внимание уделялось формированию общественного мнения. Вице-канцлер Н.П. Панин, петербургский генерал-губернатор П.А. Пален, братья Зубовы (екатерининские фавориты) и несколько командиров гвардейских полков — вот основные участники заговора 1801 г.

Для большинства дворцовых переворотов основной движущей силой стала гвардия. По одной из версий «князь Меншиков пошёл с ротою прямо к императорскому дворцу, выломал двери комнаты, где находились сенаторы и генералы, и объявил императрицею и законною русскою государыней Екатерину».

Долгорукий время подготовки неудачного переворота в пользу невесты Петра II, замечал: «Ведь ты, князь Василий (Долгорукий- Х.Н.), в Преображенском полку подполковник, а князь Иван- майор, да и в Семёновском против того спорить будет некому». В 1730 именно гвардейцы сказали решающее слово в пользу самодержавия Анны Иоанновны.

«Миних, свергая Бирона, действовал на свой страх и риск при поддержке всего 80 солдат и нескольких офицеров». Во время переворотов 1741 и 1762 гг. Претендентки на трон сами возглавили мятежные гвардейские полки. Переворот 1801 г. Был, во многом, связан с предпочтением императора к «гатчинцам» в сравнении с гвардейскими полками. К двум петровским полкам Анна Иоанновна добавила Измайловский и Конногвардейский, а Бирон пытался снизить процент дворян в гвардии путём набора гвардейцев-простолюдинов. Однако ни эти, ни другие меры не смогли прекратить произвол гвардии, которая продолжала «делать правительства».

Обычно заговор зрел вверху, в среде дворянской аристократии. Гвардия являлась инструментом дворянских группировок, орудием возведения на престол нужной фигуры.

Квартируя в столице, она всегда была «под рукой». Значительную часть гвардейских полков составляли дворяне, т.е. Гвардия была близка заговорщикам в социальном отношении. Гвардия была достаточно однородна, поэтому ситуация, когда одна часть сражается против другой была немыслима для XVIII. Привлечённый на сторону заговорщиков гвардейский полк автоматически определял позицию всей гвардии (лояльную, либо пассивную). И, наконец, альтернативы гвардии не существовало, поскольку она представляла собой наиболее обученные, подготовленные и дисциплинированные военные части, восприимчивые к агитации и имевшие длительную традицию и опыт проведения вооружённых переворотов.

Во время дворцовых переворотов правительственная сторона обычно вела себя крайне пассивно, отдавая всю инициативу в руки мятежников. Во время событий 1725 г. Только президент Военной коллегии кн. Репнин возмутился против действий гвардейцев, выведенных из казарм без его приказа, но «всеобщее молчание последовало за этой речью». Меншикову провозгласить императрицей Екатерину Алексеевну, как его «слова в ту же минуту были повторены всем собранием, и никто не хотел подать виду, что произносит их против воли и лишь по примеру других». Члены Брауншвейгской фамилии были разбужены заговорщиками в собственных постелях и не оказывали никакого сопротивления. Бирон в 1740 г.

И Павел I в 1801 г. В подобной ситуации неуклюже пытались спрятаться, что им, впрочем, не удалось. Миних пытался организовать сопротивление войск, в том числе гарнизона Кронштадта, и даже мобилизовать крестьян, но, сам Пётр III вёл себя пассивно и довольно скоро явился к новой императрице с изъявлением покорности. Победившие в результате очередного дворцового переворота претенденты стремились легитимировать свою власть. После переворота 1725 г. «сенаторы, генералы и знатнейшие духовные лица в тот же час составили манифест о провозглашении её императрицей».

Политическая борьба велась именно вокруг юридического документа, устанавливавшего в России ограниченную монархию, «кондиций». В 1730 г., немедленно после ареста Э.И. Бирона, «принцесса Анна возложила на себя орден св. Андрея, и все (т.е.

Собравшиеся вокруг дворца войска — Н.Х.) присягнули на подданство». Наутро после переворота 1761 г. «Елисаветаотправилась в Зимний дворец, где была признана императрицей и самодержавной государыней всеми сановниками, прибывшими во дворец». Пётр III ещё «скакал взад вперёд между Петергофом и Ораниенбаумом», когда Екатерина читала кн. Дашковой копию будущего манифеста. Ранним утром 12 марта 1801 г.

После гибели отца Александр Павлович «поехал прямо в Казанский собор, где были уже предварительно собраны Сенат и Синод» для принесения присяги. Принципиальным вопросом, стоявшим во время и после проведения дворцового переворота, была судьба проигравшего соперника. Меншиков после свержения был отправлен в ссылку, причём условия ссылки быстро менялись в сторону ужесточения. Вскоре за А.Д. Меншиковым в Берёзове оказались его противники-князья Долгорукие. Несколько лет спустя бывшие «верховники» были казнены.

Трагична судьба Брауншвейгской фамилии, а в особенности Ивана Антоновича, которого 23 года держали в заточении, чтобы убить при попытке освобождения. Обстоятельства гибели Пётра III, официально скончавшегося от геморроидальных колик, противоречивы, очевидно только, что он был убит ближайшими сподвижниками императрицы. Самый яркий пример цареубийства — переворот 1801 г., когда гибель Павла I стала не только демонстративной, но и мучительной.

Таким образом, дворцовые перевороты в России XVIII. Были сходны по механизму их проведения.

В условиях политической нестабильности возникал заговор, который реализовывался в столице одной из дворянских группировок с помощью гвардии. Успех переворота во многом объяснялся решительностью действий мятежников и пассивностью противоположной стороны.

Павленко Страсти У Трона История Дворцовых Переворотов

После силовой фазы переворота наступал этап легитимации власти. Судьба побеждённого соперника обычно была незавидна, причём жестокость в решении его судьбы нарастала в течение всей «эпохи дворцовых переворотов». Выводы 1) В России XVIII. Сложился ряд причин, которые обуславливали решение основных политических вопросов путём дворцовых переворотов. Доказательством наличия этих причин является не только значительное количество дворцовых переворотов на протяжении XVIII в., но и сходный механизм их проведения. Породила эти причины реформаторская деятельность Петра I, в основном, в политической и социальной сферах. 2) Политические реформы Петра Великого привели к появлению неопределённости в вопросе преемственности власти.

«Устав о престолонаследии» 1822 г. Инициировал противоречия между a) традиционной передачей престола по наследству при приоритете старшего претендента над младшим, более близкого кровного родственника над более дальним, лиц мужского пола над лицами женского пола и b) новой системой, провозглашавшей свободу воли императора в выборе своего преемника Противоречия усиливались династическим кризисом, возникшим после смерти Петра Великого и, во многом, спровоцированного им самим.

К. А. Писаренко Тайны дворцовых переворотов Вместо предисловия Истина и миф Сколько существует историческая наука, столько первая пытается победить в ней второй, но до сих пор никак не получается. Слишком много усилий – и творческих, и физических, и душевных – требуется приложить, чтобы собрать воедино, проанализировать и состыковать друг с другом все сохранившиеся документальные свидетельства о том или ином событии. Ведь это единственный способ достижения желаемой цели – восстановления подлинной картины прошлого. Прочие средства, к сожалению, самообман, миф порождающий. А миф порочен, в первую очередь потому, что, завлекая своей правдоподобностью, обрекает на совершение ошибки.

Причем миф, как сорняк, взрастает легко, быстро и отличается завидным долголетием, имея благодатную питательную среду – лень и эгоизм исследователя. Лень блокирует его волю к поиску максимального числа источников, к тщательному и всестороннему осмыслению накопленного материала. А эгоизм заставляет до конца держаться раз обнародованной версии, невзирая ни на конструктивную критику оппонентов, ни на вновь обнаруженные или ранее не учтенные факты, противоречащие полюбившейся концепции. Между тем господство мифа в истории превращает данную науку в мертвую и бесполезную для смежной с ней дисциплины – политики, нуждающейся в точном знании о закономерностях общественного развития, формах государственного устройства, роли личности в разных политических обстоятельствах. При отсутствии такого знания политика остается опасным природным явлением, время от времени поражающим человечество то революцией, то войной. Точь-в-точь как в ненастную погоду молния, смерч или ураган. И, увы, пока историки не прекратят дискутировать о предпочтительности той или иной мифической схемы, не займутся скрупулезной, подетальной реконструкцией поступков наших предков, говорить об обуздании разрушительной мощи политических процессов не приходится.

История для политика то же, что математика, физика и химия для изобретателя. Без опоры на «живой», ежедневный опыт мировой и национальной истории ему крайне тяжело ориентироваться в чрезвычайно динамичной реальности и не допускать грубых просчетов в своей деятельности.

Как воздух, нужна консультативная помощь исторической науки. Вот только, насколько качественной может быть помощь истории, если в ней до сих пор хронологию выстраивают по «годам», в лучшем случае, по «месяцам», а главными объектами изучения являются страны и народы, в лучшем случае, классы и сословия! Конкретный человек нынешней истории интересен не сам по себе, а как выразитель чаяний наций, классов, различных социальных групп. Однако историю вообще и политическую историю в частности творят конкретные люди, со своими идеями, желаниями, вольными или невольными заблуждениями. И, значит, лишь анализ каждого слова и шага каждого человека способен высветить подлинную картину истории, как в целом, так и в политическом ее аспекте. Конечно, докопаться до истины глобального масштаба едва ли возможно. В архивах и библиотеках просто не отложился соответствующий материал.

Зато часть от целого – среди иного и политическую историю – восстановить на уровне «день» и «час» – задача вовсе не утопичная, поскольку в нашем распоряжении есть достаточно источников, отражающих повседневную деятельность первых персон государства, а также лиц, их окружавших. Яркий тому пример – история дворцовых переворотов в России XVIII века. Не считая мелких, ученые выделяют семь крупных «дворцовых бурь», потрясших Российскую империю в ту эпоху: воцарение Екатерины I (январь 1725 года), падение Меншикова (сентябрь 1727 года), воцарение Анны Иоанновны (февраль 1730 года), падение Бирона (ноябрь 1740 года), воцарение Елизаветы Петровны (ноябрь 1741 года), воцарение Екатерины II (июнь 1762 года), воцарение Александра I (март 1801 года). К ним примыкают политически менее значимая, но шокировавшая русское общество расправа с Артемием Волынским (июнь 1740 года) и загадочная, омрачившая триумф Екатерины смерть Петра III в Ропше (июль 1762 года). Исходя из доминирования вышеуказанного принципа изучения истории, калейдоскоп свержений царей и регентов в течение немногим более четверти века (1725-1762) принято объяснять, во-первых, упразднением в 1722 году древнего принципа преемственности власти – по прямой мужской линии, и, во-вторых, волевым вмешательством в порядок престолонаследия русских янычар – выпестованных Петром гвардейцев.

Вот якобы ключевые причины возникшей на российском политическом Олимпе династической чехарды. Схема нового мифа родилась, и тот со временем крепко засел в анналах исторической науки. Тем не менее сей миф в корне ошибочен, и прежде всего от того, что опирается на факты «большие», общего характера, оставляя за бортом фундамент истории – факты «малые», повседневные. А посему, на мой взгляд, нет ничего удивительного в том, что возвращение из небытия последних полностью изменяет представление о причинах, движущих силах и значении знаменитых и легендарных дворцовых «революций» почти трехсотлетней давности.

Впрочем, не стоит забегать вперед. Правильнее рассказать о каждом из них по порядку. Три январских дня Что мы знаем о восшествии на престол супруги Петра Великого – императрицы Екатерины I?

Как правило, только то, что Александр Данилович Меншиков в союзе с П. А. Толстым, П. И. Ягужинским, Феофаном Прокоповичем и другими, опираясь на поддержку гвардии полков, заставил сенаторов – сторонников внука царя-реформатора, великого князя Петра Алексеевича (Д. М. Голицын, В. Л. Долгоруков, А. И. Репнин), провозгласить преемником вдову скончавшегося государя. Кульминацией дворцовой революции стало появление в царской резиденции толпы преображенцев и семеновцев, которые потребовали отдать скипетр матушке-царице, что перепуганные члены Сената тотчас одобрили. Такую трактовку событий изложили в своих знаменитых мемуарах Геннинг Бассевич, Бурхард Миних и некий аноним, чей труд прежде приписывался вице-адмиралу Никите Вильбуа, а скорее всего, принадлежит перу профессора Российской академии наук Я. Штелина.

Прочие свидетельства, в том числе и описание переворота Феофаном Прокоповичем, опубликованное в 1726 году, реляции французского посла Ж. Кампредона за январь – февраль 1725 года, до сих пор служат для историков в качестве не первоисточника фактов, а кладезя занимательных дополнений к общепринятой версии. При этом показания непосредственных очевидцев, противоречащие канону, просто игнорируются. Хотя, если отрешиться от привычной схемы и попытаться сопоставить и логически увязать между собой все имеющиеся известия о драме, разыгравшейся в ночь на 28 января (8 февраля) 1725 года, как давно обнародованные, так и обнаруженные в архивах в последнее время, то картина получится совсем не та, что растиражирована в популярных литературных романах и киноэкранизациях. 26 января 1725 года около восьми часов утра за столом в просторном зале Старого Зимнего дворца, примыкавшего к Немецкой (ныне Миллионной) улице, расселись пять сенаторов – князь Василий Лукич Долгоруков, граф Яков Виллимович Брюс, граф Федор Матвеевич Апраксин, граф Петр Андреевич Толстой, граф Гавриил Иванович Головкин. Будущий граф Павел Иванович Ягужинский, видимо, задерживался или вообще не пожелал явиться, почему сановники решили не ждать генерал-прокурора, а без проволочек приступить к рассмотрению повестки дня. Первым из приемного покоя в присутствие секретарь вызвал директора Канцелярии от строений.

Ульяна Акимовича Сенявина возмутило излишнее усердие генерала-полицмейстера Антона Девиэра, который в погоне за казенной прибылью велел подчиненным ставить клейма на хомутах уездных извозчиков. Мужики, столкнувшись с нововведением, возроптали и отказались возить «з заводов» кирпич, а «на заводы» дрова и глину, ибо главная полиция намеревалась взимать с помеченных хомутов налог. Многие недовольные сбежали из Петербурга.

Работы застопорились. Между тем эти извозчики – сезонные. Они не трудились в столице круглый год, и на них не распространялся хомутный сбор, требующийся для содержания городских фонарей. Выслушав господина директора, сенаторы дали слово секретарю, который зачитал спровоцировавший конфликтную ситуацию указ от 13 декабря 1723 года.

После короткого обсуждения постановили «тот указ отменить, а быть тому хомутному збору по прежнему в Акцизной каморе, а что тех хомутных денег в зборе будет, тое суму отсылать в полицию». Вторым в зал вошел целовальник китайского каравана. Прежде чем одобрить отправку экспедиции на Дальний Восток, их сиятельства спросили у чиновника, нельзя ли распродать товары не в самом Пекине, а в Урге (у зенгорцев, народа, проживавшего на северо-западе современного Китая, частично в Монголии), если она по пути, или в ином каком близком от русской границы месте, дабы сократить сроки путешествия. Целовальнику пришлось огорчить вельмож: в Урге «збыта мало бывает». К тому же нередко туземцы предлагают в оплату изделия невысокого качества. Да и в принципе гораздо выгоднее торговать нереализованными вещами, возвратившись в Россию, чем искать покупателей для всего каравана среди «кугуртов».

Министры разъяснения приняли к сведению и санкционировали вояж до китайской столицы. Затем Павел Иванович Ягужинский, приехавший во дворец на исходе девятого часа, доложил Сенату о новых обстоятельствах в деле дворовых Салтыкова. Доносчик, обвинивший кого-то в убийстве, «с трех розысков» и «с битья» признался, что оговорил человека «по научению товарища своего», ныне уже скончавшегося.

Посовещавшись, сановники постановили провести более тщательное расследование в Юстиц-коллегии, привезя все бумаги из Углича и из Московского надворного суда в Петербург. А ранее арестованных холопов Салтыкова, исключая доносчика, предписали освободить из-под стражи. Сенаторы едва успели сформулировать общее мнение по третьему пункту, как вдруг дверь в зал с шумом распахнулась, и на пороге появился офицер гвардии Родион Кошелев с ошеломившей всех новостью из Нового Зимнего дворца: «Государю опять плохо! Кажется, он умирает!» Быстро подписав ряд протоколов по решенным в прошлые дни проблемам, Апраксин, Брюс, Головкин, Долгоруков, Толстой и Ягужинский досрочно закрыли заседание и устремились на улицу, торопясь пересечь небольшой переулок, отделявший два Зимних дворца друг от друга.

Стрелки на стенном циферблате показывали десятый час пополуночи. Почему фраза Кошелева повергла в шок сенаторов?

Потому что почти сутки истекли с того момента, как петербуржцы вздохнули с облегчением, уверенные в начале постепенного выздоровления императора, более недели (с 17 января) мучившегося от застоя мочи. Боли то отпускали монарха, то нестерпимо усиливались, и тогда в западном крыле дворца раздавались истошные крики несчастного. Придворные врачи во главе с Лаврентием Блюментростом выглядели беспомощными, хотя упрямо продолжали настаивать на избранном ими курсе лечения.

18 января пациент проконсультировался с независимым доктором – Джованни Арунцием Аззарети. Итальянец успокоил царя: причина припадков – «застарелая венерическая болезнь», из-за которой в мочевом пузыре образовались небольшие язвы.

Серьезной опасности нет. Через несколько дней острые боли утихнут и, если Его Величество позволит сделать себе операцию (без нее не обойтись), француз-хирург из свиты Ж. Кампредона легко извлечет «застоявшуюся и гниющую» в мочевом канале урину, после чего останется только посредством проверенных на опыте микстур вылечить шейку пузыря от покрывших его изнутри язв. Петр весьма неохотно согласился с эскулапом. Сам же в надежде найти иной способ исцеления, без хирургического вмешательства, 19 января снарядил в Москву курьера – конюха Андрея Суворова – за светилом медицины греком Георгием Поликоли. Прогноз Аззарети подтвердился. Вечером 20 января боли действительно стали ослабевать.

В пятницу 22 января спала температура, моча заметно посветлела. Пора было делать операцию. Однако государь не торопился вызывать итальянца с французом. Он явна боялся человека с ланцетом в руке. Блюментрост со товарищи, видя настроение хозяина, поддакивал ему, рекомендуя все тот же малоэффективный «пальятивный» метод (пичканье пациента «однеми бальзамическими травами»). Драгоценные часы благоприятного перерыва в болезненных припадках быстро таяли. Паузой так и не воспользовались.

Поздним вечером 23 января кризис повторился. Задержания мочи возобновились. А с ними и мучения императора.

Несмотря на очевидное ухудшение, Петр по-прежнему откладывал операцию. Зато в ту же субботу 23-го послал очередного нарочного – капрала-преображенца Никиту Данилова – в Москву за знаменитым доктором Бидлоо, который уже вряд ли бы смог чем-либо помочь. Аззарети напрасно бил тревогу. К нему не прислушались ни 23-го, ни 24-го числа. Полагаю, придворные архитекторы в том не виноваты.

У них просто не хватило духу спорить с грозным работодателем. А тот до конца сопротивлялся неизбежному. Лишь утром 25 января Петр Великий капитулировал: у вытекавшей по капле мочи появился жуткий «гнилостный» запах. Царь осознал, что дальнейшее промедление с обращением к хирургу смерти подобно, и отважился вручить свою жизнь англичанину Вильяму Горну, пятнадцать лет служившему в госпиталях Франции.

Тот успешно реализовал советы итальянца. Зонд вытащил наружу до четырех фунтов урины, «страшно вонючей с примесью частиц сгнившего мяса и оболочки пузыря». Больной тотчас почувствовал себя лучше и, нуждаясь в отдыхе после сильной предоперационной нервотрепки, вскоре заснул. А вот врачам в тот понедельник, похоже, не довелось безмятежно сомкнуть глаз.

Их, конечно, насторожила подозрительная смесь мочи с частичками сосудов, поврежденных едкой жидкостью. Но до поры до времени они предпочитали помалкивать, не желая стращать придворных печальными перспективами, слух о которых, безусловно, подорвал бы душевное равновесие высочайшей персоны. Между тем оно императору сейчас требовалось больше всего. Медики старались приободрить окружающих, ожидая с тревогой нового дня. Вопрос элиту российской медицины волновал один: успел ли Горн предотвратить перерастание воспалительного процесса в мочевом пузыре в антонов огонь? Иными словами, проникла инфекция в кровь или нет?

25 января никто не мог дать на него точный ответ. Оставалось уповать на милость Господа. Вечером в понедельник и в ночь на вторник император озноба не ощутил.

Наоборот, неплохо выспался, а на рассвете 26 января выразил желание поесть немного овсянки. Около девяти часов утра монарху в Конторку (узенький кабинет на втором этаже западного флигеля; прямо под ним – кухня с лесенкой наверх) принесли тарелку с кашей. Он сделал несколько глотков, и вдруг все находившиеся в комнате заметили, что царя пробивает дрожь. Врачи пощупали лоб, пульс и моментально поняли: надеяться более не.

У государя – жар. Началась гангрена. Петр обречен. К сожалению, чуда не случилось. Потеря двух с половиной суток предрешила трагический финал. Страшная весть мигом разлетелась по дворцу, позже по всему городу. Первыми спустя минут пятнадцать — двадцать в императорскую резиденцию из соседнего по каналу дома пришли пять сенаторов вместе с генерал-прокурором.

Петр Толстой сразу направился к Джованни Аззарети. Общение с доктором было кратким. Итальянец обрисовал ситуацию лаконично и без обиняков: «Если для блага государства нужно принять какие-нибудь меры, то пора приступить к ним, ибо царю недолго уж остается жить». 26 января 1725 года. Одиннадцатый час пополуночи.

В одной из комнат на половине царицы беседуют два человека – императрица Екатерина Алексеевна и Петр Андреевич Толстой. Возможно, по ходу разговора к ним присоединился третий участник – Александр Данилович Меншиков.

А еще незримо здесь присутствовала четвертая персона – цесаревна Елизавета Петровна, лицо наиболее заинтересованное в грядущих событиях. Ведь захват самодержавной власти ее матерью, о чем и шла речь на «консилиуме», наибольшие дивиденды сулил не Меншикову, не Толстому и даже не Екатерине, а именно юной принцессе. И вот почему. Петр Великий не собирался и, похоже, никогда бы не согласился, опираясь на закон от 5 февраля 1722 года, назначать своим преемником среднюю дочь (младшая, Наталья Петровна, скончалась 21 февраля 1725 года). Историки, ссылаясь на мемуары голштинца Г. Ф. Бассевича и депеши дипломатов, склонны видеть в Анне Петровне истинного выдвиженца царя. Боюсь, историки ошибаются. Настоящего наследника не спроваживают за границу в обозе иноземного жениха и, тем паче, не заставляют подписывать брачные контракты с клятвой отречения за себя и детей от прав «на корону и Империум Всероссийский».

К тому же реляции послов доносят до европейских монархов не позицию самого императора, а приватное мнение его соратников (в частности, П. Шафирова). Те же, естественно, из четырех кандидатур – нелюбимого царем внука-тезки, неграмотной жены, неспособной без посторонней помощи управлять государством, и двух умных дочек – оценивали шансы старшей цесаревны выше прочих. Точка зрения, основанная на чистой логике.

Та же логика сработала в ноябре 1723 года и в мае 1724 года: раз государь коронует супругу, значит, и власть достанется ей. Как-то от политических экспертов той эпохи ускользнул другой мотив, которым самодержец тоже мог руководствоваться: с коронованной вдовой царя ее врагам придется считаться; от государыни (бывшей крестьянки и метрессы), не миропомазанной на царство, завистники легко избавятся.

Наверняка неслучайно в манифесте от 15 ноября 1723 года проблема престолонаследия не затрагивается. Зато в изобилии есть лестные отзывы о храбрости, добродетелях и услугах, оказанных Екатериной Отечеству. Скорее всего, первый император так и не выбрал себе достойного преемника ни в 1722, ни в 1723, нив 1724-м, ни в январе 1725 года. Потому-то особа, сочувствовавшая Екатерине, плела закулисную интригу в абсолютной уверенности, что знаменитый февральский закон трехлетней давности в предстоящей дуэли не превратится из пустой бумажки в мощное оружие одной из партий. Впрочем, на традицию хитрецу также уповать не стоило, ибо она предписывала отдать венец внуку Петра – девятилетнему сыну царевича Алексея.

Правда, традиция обязывала назначить малолетнему государю опекуна из числа ближайших родственников. В ситуации января 1725 года на сей высокий пост всерьез никто, кроме супруги преобразователя, не претендовал. И вроде бы вырисовывался вполне взаимоприемлемый вариант и для поклонников великого князя (их огромное большинство), и для приверженцев Екатерины (оных явное меньшинство): Петр – император; Екатерина – регентша. Однако таинственная особа думала иначе. Ей зачем-то понадобилось, чтобы не мальчик, а сорокалетняя женщина незаконно взошла на трон. Идея – сумасшедшая!

Что этот авантюрист мог противопоставить вековому обычаю? Имей он на руках тестамент умиравшего царя, никто бы и пикнуть не посмел. Но у него ничего не было, лишь чрезмерные амбиции и «светлая» голова на плечах, которая и произвела на свет самостоятельно или в соавторстве с кем-либо проект имитации завещания императора – грандиозную, великолепно срежиссированную пьесу в трех актах. Кто же замутил воду у смертного одра Петра Великого? Фактически ответ прозвучал в ходе бурных дебатов утром 28 января на внеочередном расширенном заседании Сената, когда лидеры проекатерининской группы категорически отказались пойти на поводу у оппозиции и одновременно провозгласить Екатерину императрицей, а Петра Алексеевича ее наследником. Значит, внук царя перешел дорогу не только «бабушке», но и еще кому-то.

Тому, чье имя «русская золушка» из Лифляндии с радостью вписала бы в собственное завещание. Это имя всем известно.

Если еще можно спорить о том, какой из дочерей больше симпатизировал отец, то предпочтения матери не подлежат сомнению: она души не чаяла в Елизавете. Взлет матушки на вершину политического Олимпа открывал перед младшей цесаревной широкие политические перспективы: максимум – власть над Россией после кончины или отречения первой императрицы; минимум – положение самого влиятельного советника при плохо разбиравшейся в процессе управления самодержице. А вот победа племянника сильно сужала принцессе поле для маневра, хотя для любого другого воцарение Петра II означало бы полный крах всех надежд.

Итак, скорее всего, знаменитая дщерь Петрова постепенно, в течение полутора – двух лет, внушила родительнице мысль активно побороться за императорский скипетр. Назвать с той же определенностью автора изощренной комбинации, обеспечившей Екатерине успех, затруднительно.

Это либо Елизавета, либо граф Толстой, либо сценарий – плод их совместного творчества, в котором цесаревна участвовала как бы невзначай. Ни темпераментному Меншикову, ни осмотрительному вице-канцлеру, уроженцу Вестфалии Остерману подобное озарение не свойственно, а неистощимый на фантазии Бассевич, безусловно, проболтался бы о нем в своих мемуарах. Судя по оперативности, с какой партия Екатерины приступила к осуществлению ключевых мероприятий, на утреннем совещании у царицы 26 января решались не стратегические (уже одобренные ранее), а тактические вопросы: кто, что и когда должен исполнить. Сразу же по окончании «летучки» начался первый акт политического спектакля.

Екатерине досталась самая легкая и естественная роль. В Конторке мужа царица оплакивала свалившееся на нее горе. Между тем Петр Толстой переговорил с главными оппонентами – Д. М. Голицыным и А. И. Репниным, по примеру прочих сенаторов и вельмож приехавшими в Зимний дворец, а также с В. Л. Долгоруковым. Александр Меншиков встретился с Геннингом Бассевичем и попросил голштинца свести и помирить его с П. И. Ягужинским. Елизавета обреталась вблизи от матери, чтобы в случае чего помочь советом. Но, похоже, форс-мажора не возникло.

И Толстому, и Меншикову сопутствовала удача. Почитателей великого князя не насторожила покладистость семидесятилетнего старика. Они восприняли на ура сообщение Петра Андреевича о намерении Екатерины подчиниться народной воле и удовольствоваться званием регентши при малолетнем Петруше. Традиционалисты сразу же успокоились, расслабились и без стеснений проинформировали иностранных дипломатов о достигнутом компромиссе. Вечером 26 января (6 февраля) Ж. Кампредон отрапортовал в Версаль: «близко знакомые с делами лица уверяют, что сенат принял уже меры сообща с царицей. Наследником, говорят, будет провозглашен великий князь А во время его несовершеннолетия царица будет правительницей совместно с Сенатом». Утром 27 января о том, что «все улажено в пользу великого князя», прознал шведский посланник Г. Цедеркрейц.

Так ловко мастер убеждения Толстой добился первого результата: усыпив бдительность, нейтрализовал противника. Тем самым граф облегчил работу напарника. Александр Данилович в те же часы при посредничестве Бассевича сумел найти общий язык с Павлом Ягужинским. Бедный Геннинг Фридрих Бассевич! Он так и не догадался, для чего светлейший князь искал через него примирения с генерал-прокурором.

Чувствовал, не зря Ягужинского обхаживает сам Меншиков. Но воображения, чтобы расшифровать хитроумный замысел, не хватило, а оба приятеля (к голштинцу потому и обратились, памятуя о дружбе иноземца и с фельдмаршалом, и с генерал-прокурором, без конца враждовавшими между собой) даже не намекнули на истинную картину. Спустя двадцать лет тайный советник герцога Голштинского взялся за сочинение воспоминаний.

Захотелось похвастаться той важной ролью, которую довелось сыграть при возведении на престол Екатерины I. Только о чем рассказать читателям? Об организованной им разрядке напряженности в отношениях Меншикова и Ягужинского?! Без соответствующих объяснений потомки признания не оценят. Раскрыть секрет двух своих друзей Бассевич за истекшие десятилетия не смог. Вот и компенсировал неосведомленность романом о коварных злодеях и трех доблестных рыцарях, спасших честь знатной дамы: «пока она (Екатерина.